Путин и его роль в истории

Тут, говорят, на "России-1" фильм вышел  "Россия. Новейшая история", где Путин поделился своими взглядами на эту самую историю. Как обычно, его превосходительство рассказало немало интересного. Что именно - ведущий "Эха Москвы" Андрей Нарышкин обсудил со Станиславом Белковским в "Особом мнении", любопытно было послушать.

А.Нарышкин― Чем вам понравился документальный фильм с участием Путина, который на «России-1» вышел, где Путин признался, что он «бомбил» в 90-е?

С.Белковский― Видимо, сам глагол «бомбить ему очень дорог в самых разных смыслах. То Воронеж можно побомбить, то Украины в мечтах. Поэтому бомбил, потом осекся и решил, что, видимо, он бомбил в другом смысле. Я, кстати, не думаю, что он, действительно, работал таксистом формальным или неформальным…

А.Нарышкин― Зачем сказал тогда? Ближе к народу, что ли быть?

С.Белковский― В предыдущих автобиографических или и биографических лентах Владимир Владимирович говорил, что он только воображал это себе, что будет так плохо… То есть в его понимании быть таксистом — это самое дно социальное. Наверное, в детстве родители говорили: «Вот не будешь учиться — будешь бомбить». В итоге сейчас все боятся, что он их разбомбит, но только в другом совершенно смысле. Тут ирония история работает в полном объеме. Но Владимир Владимирович, если анализировать психологически, он же сконцентрирован в очень большой степени на безопасности и безопасности своего лично пространства. Мы знаем, что дорогие россияне (или недорогие), которые приближаются к нему максимально на всяких публичных мероприятиях, это переодетые сотрудники ФСО, как правило. Просто случайных людей там не бывает. Поэтому представить, что он подбирает в 90-е годы при условии, что это вообще отрасль криминальная, на улицах незнакомых ему людей, сажает их к себе в машину, — нет, в это поверить невозможно.

Скорей всего, как он и говорил в прежних фильмах, это плод его жутких фантазий, негативных, антиутопия. Личная антиутопия Владимира Путина, что ему придется работать таксистом, но не более.

А.Нарышкин― Но сам фильм затронул?

С.Белковский― Воображение же корректируешь, свое прошлое переписываешь его. Поэтому непредсказуемо не только прошло нации и государства — непредсказуема часто биография в этом смысле. А сам фильм очень четко отражает приоритеты Владимира Путина в учебнике истории, каким он хочет выглядеть в учебнике истории, который, видимо, сейчас и пишется. Там будет глава огромная, занимающая треть учебника русской истории: «Путин». Какие его исторические достижения.

Во-первых, он положил конец русской революции и гражданской войне, продолжавшейся с февраля 1917 года. В фильме эта дата не указана, но вокруг фильма часто употребляется помощниками Владимира Путина по формированию его версии русской истории, такими как Владимир Мединский или митрополит Тихон Шевкунов.

А дальше, как мы видим из фильма, он объявил своей заслугой спасение России как единого государства. Потому что она уже в 90-е годы должна была распасться, и уже в Европе были какие-то секретные карты. Помните, это же цитата из фильма тоже, не такого культового как «Асса», но тоже по-своему культового Ивана Охлобыстина и Романа Качанова «Даунхаус», где один из героев говорит: «Осторожней со свадебным путешествием. Я видел секретные карты Генштаба: там нет Америки». Видимо, насмотревшись этого фильма когда-то давно, Владимир Владимирович Путин решил, что он видел карты американского генштаба или американского, где нет России. Это как человек, который жил в отличие от него, видимо, в 90-е годы утверждаю, что это полная ерунда и, напротив, предшественник Владимира Владимировича Борис Николаевич Ельцин и его камарилья спасли, в общем, Россию от распада.

А.Нарышкин― А Путин? Роль Путина тогда?

 

С.Белковский― Путин пришел на все готовое. Он к этому не имеет никакого отношения. Но он хочет… Каким образом они спасли от распада? Если бы они не пошли на распад Советского Союза по Беловежскому сценарию, который предполагал, что Советский Союз распадается только на союзные республики, и они незыблемо уважают границы друг друга, почему, собственно, ни одна из постсоветских страна не признавала ни одно непризнанное квази государство, недогосударство на территории бывшего СССР, то самые влиятельные автономные республики в составе России тоже попросили бы какой-нибудь союз обновленный на правах союзных, что они и делали в конце 80-х годов, то есть от Татарстана, откуда-то еще звучало, что «мы тоже хотим в союз. Почему Россия должна быть в союзе, а мы что хуже? И Россия будет, и мы». Как раз Ельцин положил этому конец. И уже в 90-е годы вопрос о самораспаде России был снят с повестки дня. Тем более, и США и их европейские партнеры были категорически против распада России. Согласитесь, что ядерное оружие передали все России, место в Совете безопасности, многие ключевые моменты наследства СССР, включая долги и активы СССР передали России уж явно не с целью дождаться ее развала. А потому что она воспринималась как самое серьезное, надежное образование на пространстве бывшего СССР.

Поэтому тут Владимир Владимирович очень сильно зарапортовался, даже более сильное, чем как он работал таксистом. Но смысл истории понятен. В учебнике написано, что он спас Россию от развала.

А.Нарышкин― Так. Это два у нас параграфа. Третий — достижение Путина, которое должно войти в историю?

С.Белковский― Третье достижение: он обеспечил безопасность России и устойчивый глобальный мир.

А.Нарышкин― А это не то же самое, что второе: спасение России?

С.Белковский― Нет, он ее спас от развала, то есть вообще преодолел жуткое наследие 90-х годов. Причем в 90-е годы он сам произрос. Он вошел в 90-е годы подполковником КГБ СССР, лишившимся работы, а вышел из 90-х годов президентом одной из крупнейших стран мира. Но все равно он не любит 90-е, что психологически тоже объяснимо. Как консерватор по психотипу, он не терпит хаоса. Ему не нравится хаос. Он не любит будущего, он не любит, чтобы будущее было непредсказуемо, чтобы будущее никогда не наступало. А в 90-е — да, это хаос, непредсказуемость, поэтому он не может это любить, хотя для него 90-е обернулись не просто карьерным скачком, но каким-то невероятным вертикальным взлетом, небывалым.

А.Нарышкин― Путин с Крымом должен войти в учебник?

 

С.Белковский― Да, там будет написано, что Крым — это историческая часть нашей территории российской, незаконно отторгнутое большевиками в 1954 году и Путин вернул просто исторические части. Не все, может быть, вернуть, но что удалось, то удалось. А последнее — это «Карибский кризис», который, как бы он не завершился, Путин объявит, что он вышел из него победителем, что будет тут же немедленно транслироваться в учебник истории.

А.Нарышкин― А если мы копаемся в голове у Путина, зачем ему быть обязательно вписанным в такой учебник истории? У него до сих пор, несмотря на 20 лет правления огромная армия поклонников по всей стране, которые подтверждают свою любовь к нему на выборах, будь то думские или президентские выборы — это мало, что ли?

С.Белковский― Когда человек уже всего добился, он должен добиться чего-то принципиально большего. Он переходит из политической категории в историческую. Он великая историческая фигура. Всякий великий вождь, который находится у власти больше 20 лет, он должен так поступить. Даже не находящийся. Но место в истории для государственного деятеля такого уровня — это неизбежный этап его самоосмысления. Это, кстати, снимает вопрос о всех ошибках. Потому что при таких гигантских исторических заслугах уже анализировать ошибки совершенно не приходится. На любой вопрос «А не жалеете ли вы, что…?», он говорит: «Может быть, я и жалею, что… Но в связи с перечисленным это вообще даже не подлежит обсуждению.

А.Нарышкин― у нас минута до перерыва. Если верить, что Путин с нами до 36-го года, все-таки, как ему позволяет Конституция, есть еще чем удивить людей? Мир и россиян, в частности.

С.Белковский― Путин же тактик, а не стратег. Сейчас он решает задачу уровня Карибского кризиса, им же и созданного. И термин «Карибский кризис» уже официально введен в оборот. То он был только у нас в студии, то Российский МИД употребляет это направо и налево, и уже замминистра иностранных дел Сергей Рябков в интервью РИА «Новости» говорит: «Почему бы, действительно, не отправить войска, вооружение в Венесуэлу и на Кубу». Естественно, этого не будет. Но как постоянная угроза: «Держите меня семеро, иначе я раз несу к чертям ваш евроатлантический мир!» — да, это сейчас постоянно наблюдается.

А.Нарышкин― Давайте перерыв сделаем. Вы слушаете «Эхо Москвы», программа «Особое мнение». Прервемся на новости и рекламу и скоро мы снова с вами.

 

А.Нарышкин― Продолжается прямой эфир «Эхо Москвы». Алексей Нарышкин — в студии. Станислав Белковский — наш гость.

Провел Владимир Путин переговоры с Борисом Джонсоном, британским премьером. Много про Украину говорили. Путин заявил премьеру Британии о необходимости незамедлительно начать переговоры с целью выработки четких договоренностей, исключающих последующее продвижение НАТО на Восток.

С.Белковский― Еще историческая заслуга Путина в том, что он остановил продвижение НАТО на Восток.

А.Нарышкин― А он остановил?

С.Белковский― Но в коечном итоге, видимо, остановит, да. На какое-то время.

А.Нарышкин― А откуда у вас такая уверенность?

С.Белковский― Дело в том, что НАТО и собиралось прекратить расширение. Было понятно, что ни Украина, ни Грузия, ни Молдова членами НАТО в ближайшие 10-15 лет не станут. Тут Владимир Владимирович решил заявить, что это благодаря ему. Ну, а как? Он постоянно устраивает истерику на тему: «Держите меня семеро, а то, что случится».

А.Нарышкин― А вот эта вся движуха вокруг Украины — это вот про это?

С.Белковский― Разумеется, конечно. Вот когда будут созданы какие-нибудь механизмы, гарантирующие нерасширение НАТО на Восток (пока неясно, какие они будут), — это вот будет урегулированием «Карибского кризиса» в его сегодняшнему издании и оформлении.

А.Нарышкин― То есть будет какой-то документ, подписанный Россией и лидерами стран НАТО о том, что «всё, мы остановились, мы в Украине и Грузии ничего не размещаем», например или как?

С.Белковский― Что-то будет, да. Что именно, пока неясно, потому что НАТО не может взять на себя обязательства перед страной, которая в альянс не входит. Это противоречит логике и философии Североатлантического альянса. Ну, посмотрим, пусть они выработают что-нибудь. Потому что Москва все время нагнетает, что война нет-нет, да и случится. Это произносится таким тоном, что относиться к этому серьезно можно с каждым днем все меньше. Но посмотрим, главное тут не сглазить.

 

С тех пор, как я перестал быть политологом, я могу употреблять глагол «сглазить» без того, чтобы меня упрекали в ненаучности этой постановки вопроса.

А.Нарышкин― Александр с Поволжья, нас пользователь в YouTube вас спрашивает: «Не пугает ли самого Путина предчувствие войны? Он не может не знать, чем все закончится».

С.Белковский― Да, не то что оно его пугает. Потому что он же объяснял, что мы отправимся в рай, а все остальные просто сдохнут. Потому что, действительно, когда человек добился в жизни всего и того, чего никогда не ожидал и не стремился к чему, и 90-е годы плохи еще для Владимира Путина и тем, что результат этих 90-х годов — президентский пост вовсе не было предметом его желаний и мечтаний. Он лишил его возможности пожить, стать универсальным международным буржуа, бюргером. Поэтому очень неоднозначный дар для него. Это гигантское время, которое он несет, именно так и воспринимает. Но раз уж он столько времени несет и ничего не случилось, то он и думает, что и дальше есть основания считать, что он победит.

Но я думаю, что даже в нынешней ситуации, когда Путин изолирован от независимых источников информации и находится в океане тотальной лести со стороны тех, с кем он коммуницирует (а других там нет, не льстецов), он понимает, что многонациональная народ РФ не очень отнесется одобрительно к втягиванию его в войну. В военкомат если и побегут, то только для того, чтобы сжечь вместе с архивами, содержащими списки людей, подлежащих призыву. И этого он не понимать не может. Это тоже снижает вероятность большой войны.